Метка: Мои стихи

моя жизнь — сто лет одиночества,
а быть может, и целых двести,
говорить о ней мне не хочется,
говорить о ней — много чести.

почему же люди жестокие
продолжают дальше плодиться,
чтобы дети их одинокие
могли тоже болью напиться?

и не врите, что в мире счастливы —
иль глупы вы, или безумны,
если б были к людям участливы —
ощущали б бед их суммы.

как могли б тогда вы быть радостны,
как могли б рожать людей дальше?
неужели дни ваши сладостны,
и вы в них не видите фальши?

что за радость, если есть близкие,
те, что плачут от одиночества,
чтоб с любимым быть — слишком низкие,
и рожать им в мир ваш не хочется

детей глупеньких иль в безумии —
что как вы здесь будут счастливые,
иль средь вас прячась за остроумием
будут с болью пить дни дождливые?

сколько лет от нас есть до самой сути?
все слова мои — словно зимний дождь:
вряд ли их поймут и оценят люди,
но в них смысл есть, в мире ж только ложь.

есть ещё слова — не мои, конечно,
что по сердцу бьют, близки для людей:
я б таких взяла, подняла б на плечи,
и вперед несла, внутрь души своей.

если есть слова в сердце — к цели прямо,
что же ты никак не оформишь их?
ведь давно в груди у тебя есть рана,
можешь ведь сказать, зацепляя их?

что же ты молчишь? я ж пишу как молот,
а в руках моих — детский молоток.
если боек ты, радостен и молод,
так пиши и пой — подошёл уж срок.

что бояться тех, кто не знает смысла,
кто живёт как крот, в чипсах и тиви,
в банке кто своем всё считает числа,
или ищет свет в тел тупой любви?

ты же выше их: мало этой мути,
мало тебе жить, чтоб существовать.
сколько лет от нас есть до самой сути?
если ищешь сам — дай и им узнать.

опять холодная луна.
за что я ночь так ненавижу?
за то, что птиц совсем не слышу,
за то, что в мире я одна.

а ты пей свой зелёный чай!
с лимоном кислым, ты так любишь.
меня всю жизнь, бесспорно, губишь,
но, может, просто невзначай.

устала плакать о тебе,
тебя устала ненавидеть,
меня пусть не хотел обидеть,
но каждый враг здесь сам себе.

я вылью чай, зачем он мне,
терпеть я не могу лимоны —
за все мои ночные стоны,
за то, что есть ты в каждом сне.

пустая кружка, тишина;
под запах яростный акаций
безрадостность моих вакаций
не в силах вытерпеть луна…

я не сплю всю ночь, а на рассвете
Вылетаю в узкое окно
И ищу, где есть на белом свете
Те, кому чуть-чуть не всё равно.

А под вечер возвращаюсь в сени,
И найду ль других, иль не найду,
Буду сон смотреть из наваждений,
Позабыв, что я ещё в бреду.

С тем, не спав всю ночь, от утра неги
Захмелею хуже, чем с вина,
И проснусь от грохота телеги,
Вспомнив, что опять мне не до сна.

Мира ложь, иллюзии без счёта,
Принимаешь что за свою жизнь,
Для меня все сон, и не охота
Тратить дни свои на миражи.

А когда лечу своею мыслью,
И когда миры вновь создаю,
Думаешь, что я лишь грежу высью,
Что на самом деле крепко сплю.

я с тобою спорить, нет, не стану,
Мой рассвет тебе как темнота,
Лучше я пораньше ночью встану,
И уйду в мир правды навсегда.

Этой ночью, дай бог, я умру,
А иначе всё будет как прежде —
Встану старой опять по утру
В нелюбимой до боли одежде,
И пойду к нелюбимым вещам,
Нелюбимых встречая повсюду,
И писать о том буду лишь вам,
Что с тем, кто мной любим, я не буду.

Это только моя лишь тоска,
Вам, дай бог, что не будет знакома,
Слава богу, что жизнь коротка,
Слава богу, что жизнь невесома,
И пройдёт, не успею взглянуть
На тот путь, что иду уже долго,
Пусть узнала я самую суть,
Только мало от этого толка.

Не могу я использовать дар,
Что от неба вот так получила,
И живу здесь я словно комар,
Пей и ешь, ведь зачем тебе сила.
Только радости не получу
От любых, всех мирских наслаждений,
Потому что тебя я хочу,
Лишь тебя одного из творений.

Ах, какая ж ночная тоска,
Как же сильно цветы ночью пахнут,
Управляет мной свыше рука
И ведёт к безнадежному краху.
Сколько этих безумных ночей
Буду я сожалеть, что родилась,
Не хочу я рожать в мир детей,
В тот мир, где я безумно влюбилась.

В тот мир, где буду всю жизнь страдать
И цветы нюхать жадно ночные,
Где хотеть буду дальше я брать,
Где другие мне будут чужие.
Как же вы создаёте детей,
Обретая их дальше на муки,
Если в жизни ничтожной своей
Быть хотите в себе, не друг в друге?

Для него я молодая,
Хоть мне скоро тридцать пять,
я с ним чистая, другая —
Мне не надо ему лгать.

Он меня не осуждает,
В ссоре старой обозвать
Не посмеет — он не знает,
Что так женщин можно звать.

Ты свободен, импульсивен,
Не привык мной дорожить,
И не знаешь, как же сильно
Может он меня любить.

я расстанусь всё ж с тобою
Через месяц или год,
Буду женщиной другою
С тем, кто больше бережёт.

Кто чрез год, а может десять
Скажет то, что даст мне боль,
Без мужской какой то чести,
Благородства — как «король».

И я вспомню, что страдаю
С ним, как, впрочем, и с тобой,
Для того лишь дорогая,
Кто не будет сам со мной.

Для того лишь не пустышка,
Кто не сможет мне сказать —
Ни старуха, ни малышка,
Ни жена, ни дочь, ни мать.

что ж оставил одну меня,
он меня будет обнимать,
без тебя не могу и дня,
как же больно любить и лгать.

но должна лгать вокруг другим,
что ты вовсе не нужен мне,
что хочу быть до гроба с ним
и люблю его всех сильней.

лгать другим, и смотреть в глаза,
правды ложь здесь всегда ценней,
правда — жизни земной гроза,
в ней — угроза спокойных дней.

тут не хвалят людей без лжи,
кто откроется — он всем враг,
тихо ври, что жизнь хочешь жить
как и все — можно здесь лишь так.

проживай одинокий век
с тем, чьи руки так холодны,
сам себя предал человек,
и не чувствует в том вины.

что ж, я встану и буду лгать
и тебе, и твоей жене,
и другим, что мне наплевать,
что тебя вижу я во сне,

что тепло ночью мне одной.
и ты сам заслужил страдать,
ведь ты врёшь, будто всё равно,
кто меня будет обнимать.

ах, как его любить?
ведь вы так не похожи?
да и тебя забыть
мне вряд ли то поможет.
на время — может, да,
но навсегда — нет, точно.
шли долгие года,
и я в них, одиночка,
меняла и мужей,
и дом, и окруженье,
дней сыпалось драже,
а это притяженье
не может ослабеть,
хоть режь меня ножами,
ни страсть, ни даже плеть
не встанет между нами.

его не полюблю,
хоть проживу до смерти,
а ту любовь мою
не смогут даже дети,
пускай и от него,
уменьшить ни на йоту.
теперь важней всего —
подобно идиоту
жизнь так не провести,
чтоб миру не осталось.
чтобы его спасти,
нужна мне только малость —
мир этот полюбить,
как я тебя любила,
чтоб ради чего жить
могла день новый мила.

И снова дни без тебя,
И вновь разочарованье.
Люблю, как прежде, себя,
Но в сердце то лишь признанье,
Что высказано давно,
Не теми только словами,
За ними это кино,
Что проживаю годами.

А если б были слова
Другие, может быть, всё же…
Не тем болит голова,
И прошлое не поможет…
Задую пламя свечи,
Ночь будет снова холодной.
Когда полюбишь — молчи,
Признание — акт не модный.

Как же мне тебя не хватает!
Снова я живу нашей встречей,
Весь мир без тебя словно тает,
И не будет мне дальше легче.

я полна твоею тоскою,
Улететь бы прочь! Не забыться.
Да, тебя, конечно, не стою,
Но от этих чувств мне не скрыться.

Небо и луна, как же грустно,
Рядом с ней звезда одинока.
Как волна приходит в жизнь чувство,
Но ещё семья, дом, дорога…

Жить внутри с ним — экая мука,
Ведь одним мы телом не станем,
Не дойдем мы век до друг друга,
И других людей не обманем.

Он играет, он дал примеры —
Как любить его больше жизни.
Мы в игру свалились сверх меры,
И забыли, что чувства лживы.

я в игре такой всё забыла,
И мир без тебя пью без вкуса,
Десять лет тебя я любила…
Небо и луна, как же грустно.